(Продолжение. Начало здесь)

 

БРИТАНСКАЯ ЦВЕТНАЯ КАЛКА.

Из книги «Gun Craft» Вика Вентерса (Vic Venters). Перевёл shotguncollector (с).

При использовании ссылка на http://www.shotguncollector.com обязательна

 

Поверхностную закалку иногда называют «черным искусством». Это не так.

Поверхностная закалка — это научный, если не высокотехнологичный процесс, который практикуется на протяжении многих веков. Это метод придания низкоуглеродистой стали твердой стеклянной поверхности для предотвращения износа и коррозии, а также сохранения пластичной сердцевины металла, которая обеспечивает прочность и способность поглощать удары и напряжения.

Исторически это было достигнуто путем обкладки стали карбюризатором — костной мукой животного происхождения, древесным углём, кожей, рогом или другим высокоуглеродистым материалом, а затем нагреванием до необходимой температуры, чтобы углерод перешел в металл, и при охлаждении в жидкости, обычно в воде или масле, произошла закалка поверхностного слоя. Хотя существует множество формул карбюризатора и термической обработки (в зависимости от применения закаливаемого объекта), все они следуют проверенным металлургическим принципам.

Где черное искусство и алхимия действительно проникают в науку о металлургии, так это в ремесле цветной калки оружия. Естественно, есть сходство между упрочнением корпуса для промышленного применения и для огнестрельного оружия — процессы должны всегда гарантировать, что конечные продукты долговечны и износостойки, но есть и критические различия. Деформация металла, вызванная высокой температурой, которая могла бы быть приемлемой в некоторых более крупных промышленных изделиях, была бы более нежелательной в механизме высококлассного ружья, чем в швейцарских часах. А термин «цветная калка» подчеркивает существенное отличие процесса от промышленного поверхностного упрочнения: в первом случае получение драгоценных цветов, радующих глаз, является единственной целью при надлежащем упрочнении.

Набор навыков, необходимых для упрочнения деталей оружия при одновременной демонстрации привлекательных цветов с минимальной деформацией металла, был достаточно сложным, чтобы сделать большинство мастеров, умеющих калить, очень скрытными в своих методах — настолько скрытными, что они предпочитают сохранять атмосферу тайны, даже магии, особенно в Британии. Автор Рич Грозик в своей книге «Game Gun» пишет: «… по сей день английская калка вызывает образы оккультных ритуалов, булькающих котлов и загадочных формул, применяемых к оружейной стали за закрытыми дверями». Грозик повторяет слухи о том, что старые практики использовали человеческие кости и мочу, чтобы добиться необычайно ярких красок.

В плане этой секретности мало что можно сказать о колдовстве или о чём-то похуже на британской оружейной фабрике А.А. Brown & Sons, где я поcетил владельца Робина Брауна в ноябре 2008 года, чтобы обсудить технологию цветной калки.

Робин, которому сейчас 63 года, из четвёртого поколения Браунов, выпускавших оружие в окрестностях Бирмингема, практикует цветную калку в течение полувека. Браун — один из немногих английских оружейников, которые не только производят свои собственные ружья, но и закаливают их своими силами. (Большинство британских оружейников сегодня пользуются коммерческими услугами специалиста по цветной калке Ричарда Сент-Леджера на Прайс-стрит в остатках старого оружейного квартала Бирмингема)

Робин — старый друг, и за почти 20 лет, которые я знал его, он неизменно щедро делился своими знаниями как один из лучших оружейных мастеров Англии, в том числе раскрывал свои традиционные методы цветной калки. «Я начинал в эпоху, когда вы приходили в мастерскую мастера, а он бросал ткань на тиски, чтобы вы не могли видеть, над чем он работал», — вспоминал Робин, когда мы сидели на маленькой фабрике Брауна в Альвечерче на юге от Бирмингема. «Мне никогда не нравилась такая секретность. Я думаю, что грустно видеть, как теряются навыки, выработанные в течение нескольких поколений».

В эпоху после Второй мировой войны в бирмингемском оружейном деле было два основных производителя цветной калки: Билли Вудвард и Century Polishing & Hardening Co. Оба занимались полировкой и закалкой, полировка деталей была последним шагом перед гравировкой оружия до закалки. Вудвард выучил известного Рэя Сент-Леджера, отца вышеупомянутого Ричарда. Робин Браун, с другой стороны, обучался у Теда Стокса, пожилого мастера, который большую часть своей карьеры провёл в Century Polishing. «Теду, вероятно, было за шестьдесят, когда закончилось столетие, а бирмингемское оружейное дело пришло в упадок», — вспоминает Браун. «Мы наняли его для полировки и калки деталей для нас на два дня в неделю».

В отличие от большей части британских оружейников, А.А. Brown & Sons расширялись, когда Робин присоединился к фирме в 1961 году в качестве 15-летнего ученика. Под руководством дяди Робина, Альберта, и отца, Сидни, благодаря воле и мастерству, Брауны придерживались стратегии роста, заключающейся в том, чтобы как можно больше процессов при изготовлении оружия свести под одну крышу, яркими примерами этого является изготовление замков и калка. К началу 60-х годов Браун стал одним из самых значительных оружейников Бирмингема в послевоенные годы, он нанял девять мастеров, занятых полный рабочий день, производя от 200 до 250 ружей в год, причем многие из них для таких компаний, как Holland & Holland, Churchill`s и Westley Richards. Несмотря на то, что Робин обучался на ложейника, Стокс взял его под свое крыло. К концу 60-х Робин работал только с калкой Стокса.

Традиционная цветная калка состоит из четырех основных этапов: подготовка костной муки, размещение закаливаемых деталей в ёмкости для карбюризации, тепловой цикл и закалка. «Сначала Тед научил меня готовить костную муку», — объяснил Робин. «Она не была готова к использованию, когда вы её купили; сначала нужно было её подготовить». Выдержка означала нагревание в печи до температуры около 500°C для сжигания избыточного жира и других загрязняющих веществ, которые присутствуют обязательно. Во время разогрева Робина учили непрерывно разгребать муку, следя за тем, чтобы жир сжигался, а также не было горения, что могло бы привести к обесцвечиванию материала. Он помнит запах — «запах скотобойни», но подчеркивает важность процесса. Если во время остывания в муке остался жир или что-то ещё, то это вызовет уродливое отслаивание на поверхности.

«Всякий раз, когда мы получали свежую порцию муки, мы сначала экспериментировали с появлением цвета на образцах металла, чтобы получить те результаты, которые мы хотим. Мы не знали, откуда мука, и какие примеси в ней можно найти».

«Уровень отслаивания, который мы увидели в этих экспериментах, говорил нам, сколько муки нужно приготовить перед тем, как калить детали оружия. Качество муки тогда было непредсказуемым и было самой серой областью всего процесса».

Всё изменилось в лучшую сторону, так как в наши дни Робин может получать тот же самый костный уголь, который используют шотландские винокурни для фильтрации виски. «В нем гораздо меньше жира», — говорит Робин. «Следовательно, подготовка теперь стала проще и быстрее».

В отличие от некоторых американских рецептов цветной калки, которые требуют дополнительных науглероживающих компонентов, таких как древесный и кожаный уголь, в рецептуре Стокса использовался только костный уголь. «Чистая костная мука, просто кость животного», — сказал Браун. «Боюсь, ничего экзотического не было добавлено — ни волшебного порошка, ни старых туфель, ни человеческих костей». А моча? «Конечно, нет. У нас всегда были хорошие результаты только с костью животного».

Цветная калка является одним из последних этапов изготовления оружия — на данный момент механика ружья работоспособна, а само оно отгравировано. Компоненты, традиционно закаливаемые, — это колодка (или рама), различные штифты (винты), спусковая скоба, спусковые крючки, основание цевья и декоративная фурнитура, а в случае сайдлоков — боковые основания и детали замка. Некоторые английские производители оружия использовали более высокоуглеродистую сталь для основания цевья, что устраняет необходимость в упрочнении, но Браун обычно использовал ту же самую мягкую (или низкоуглеродистую) сталь для своих цевий, что и для своих колодок, и, следовательно, они также упрочнялись.

После того, как ружьё разобрано, детали должны быть полностью обезжирены. «Чистота — это ВСЁ для цветной калки», — говорит Робин. «Даже масло на кончиках ваших пальцев, оставленное на металле, может вызвать отслаивание, если его не удалить перед закалкой».

«В те дни мы с Тедом варили детали в газированной воде, чтобы удалить следы жира, а затем снова промывали их чистой кипящей водой, чтобы избавиться от следов соды».

Затем следовал процесс «упаковки горшков» — осторожного размещения деталей в слоях готовой костной муки в «горшках», которые в то время представляли собой прямоугольные чугунные коробки со свободно прилегающими крышками. Было два размера: для одного ружья или пары.

Стокс учил Робина не только тому, как правильное расположение деталей влияет на правильное поглощение углерода и последующую закалку, но также и тому, как конкретные меры могут минимизировать деформации и влиять на окраску. «Вы не просто перемешиваете детали», — говорит Робин.

Например, механизм всегда помещался в центр, окруженный максимальным количеством карбюризатора, но для стимулирования дополнительного науглероживания его также помещали и в верхнюю часть коробки. «Верхняя часть «кастрюли» всегда горячее, чем нижняя, поэтому нужно укладывать детали таким образом, чтобы каждая получала правильную температуру». Никаким основным деталям не позволяли соприкасаться друг с другом, хотя Стокс иногда привязывал стальные блоки специальной формы к задней части боковых и триггерных оснований для усиления цвета, особенно синего. «Чем медленнее деталь охлаждается, тем больше она будет синего цвета, — говорит Робин, — так что подкладка блоков к деталям дала им большую толщину, что помогло сохранить тепло».

Температура и время нагревания, а также природа науглероживающего материала определяют глубину проникновения углерода в мягкую сталь и, следовательно, твердость поверхности после закалки. Более высокие температуры и более длительное время нагрева делают металл прочнее, но также увеличивают риск деформации детали и превращения её в слишком хрупкую. Традиционная цветная калка всегда была балансом между эстетикой и достижением правильной твердости.

Нагретый металл светится разными цветами в зависимости от его температуры; Стокс научился этому в первые десятилетия 20-го века, когда многие практики оружейного дела были все еще больше похожи на средневековое кузнечное ремесло, чем на научные процессы зрелой индустриальной эпохи. Поэтому поиск баланса был более сложным.

«Тед научился калке до того, как стали использоваться газовые печи, и до того, как появились какие-либо средства для точного измерения температуры», — сказал Робин. «Он калит, положив горшок в огонь. Контроль температуры осуществлялся исключительно на глаз, по цвету горшка. Он должен двигать горшок вокруг огня, чтобы поддерживать его оптимальную температуру. Дневной свет будет иметь значение для того, как горшок будет выглядеть, как он светится. В пасмурный день ему придется приспосабливаться к тому, как он должен выглядеть в яркий день».

Тогда навыки этих людей были беспрецендентными. Большинство ружей, которые они подвергли цветной калке, получилось идеально, но я помню истории с случайными ошибками. Во время, когда Стокс учил Робина в 60-х годах, Браун находился в заводском комплексе Вестли Ричардс в Борнбруке и имел доступ к газовым печам, оборудованным пирометром Уэстли, что делало контроль температуры более простым и точным, чем наблюдение за открытым огнем. Хотя газовые печи в Вестли Ричардс в те дни имели автоматические настройки температуры, им не хватало реальной точности. «Мы установили их на желаемую температуру, — сказал Робин, — но на самом деле диапазон смещался вверх и вниз в обе стороны от наших настроек. Я обнаружил, что высокие пики вызывают больше деформаций».

Тщательная упаковка деталей, как отмечалось ранее, помогла минимизировать эти опасности, но с тех пор опыт научил Робина, что точный контроль температуры одинаково важен для качественных результатов.

Робин проводил меня до машинного зала, где находится печь Брауна — муфельная печь, работающая на природном газе, изготовленная по заказу в 1974 году. Сегодня Робин отказывается от автоуправления; вместо этого он вручную устанавливает определенную температуру — от 750 ° C до 775 ° C, в зависимости от характеристик костного угля в руках — и тщательно следит за пирометром, чтобы обеспечить «абсолютно стабильные» температуры. «Вы не можете уйти, заварить чайник и забыть об этом», — говорит он.

Цикл нагрева длится около трех часов с момента, когда Робин помещает горшок в предварительно нагретую печь до времени, когда он удаляет его. В течение последних 20 минут Робин понижает температуру на 10 ° C. «Я обнаружил, что это уменьшает деформации», сказал он. Перед тем как опрокинуть содержимое в закалку, Робин оставляет горшок за пределами печи еще на две минуты. «Стабильность температуры костной муки, кажется, «связывает» вместе закаливаемые части и костную муку во время падения из горшка в воду», — пояснил Робин. «Таким образом, результат кажется менее взрывным и более предсказуемым».

Если твердость частей оружия и их долговечность — есть производная от температуры, то цветная калка помогает красоте оружия. Цвета колодки, состоящие в основном из оксида железа, образуются как химическая реакция при быстром охлаждении, когда раскаленный металл и окружающая костная мука взаимодействуют в воде. Предотвращение «вспыхивания» деталей, то есть контакта с открытым воздухом во время их падения из емкости в жидкость, было (и остается) критическим. «Вспыхнувшая» деталь будет твердой, но также серой и лишенной из-за окисления желаемых цветов .

Хороший «опыт» был ключом к предотвращению этого. «Техника опрокидывания была частично черным искусством», — сказал Робин. «Вы должны были опрокинуть таким образом, чтобы все осталось в конверте из костяного угля, когда он попадал в воду».

Робин продемонстрировал это практически: используя длинные щипцы, чтобы поднять горшок из фабричной печи, он пошёл туда, где стояла бы ванна с водой, если бы это была настоящая операция. Своей железной рукой он ухватился за нижнюю сторону щипцов, а вторая рука прижалась сверху, он быстрым ловким движением перевернул горшок вверх дном, а затем быстро отбросил назад, как ошпаренный краб. «Это будет мини-взрыв горячей костной муки с искрами, летящими вокруг, и оглушительный свист пара со сгоревшей костной мукой», — сказал Робин. «В соответствии с современными правилами безопасности, если бы вы подвергли работника этому процессу сегодня, вы должны были бы одеть его так, как если бы он входил в вулкан».

«Мы никогда этого не делали, — добавил Робин, — и у меня все еще есть один или два шрама, чтобы доказать это».

Время от времени вы будете видеть дискуссии о том, как некоторые практики добавляют ингредиенты — секретные или иные — к охлаждающей воде чтобы оживить цвета, или рекомендации по удержанию воды при определенной оптимальной температуре. Подход Робина решительно элементарен: «Мы просто используем прохладную воду, свежую из крана».

Стандартная процедура рекомендует насыщать водой кислородом для улучшения цвета, процедура же Робина следующая. «Мы используем шланг для создания турбулентности, которая увеличивает содержание кислорода», — сказал он. «Но я лично не думаю, что у вас должны быть пузырьки воздуха, плавающие в воде во время закалки. Я думаю, что существует повышенный риск того, что вы получите цвета, которые просто не выглядят «правильно» на традиционный английском оружии — слишком много ярких гвоздик и апельсинов».

В трех четвертях от края ванны сито улавливает детали, когда они утонули в воде и охладились, а оставшийся уголь осел на дно.

«Затем мы вытаскиваем детали и с интересом осмотрим на них, — говорит Робин, — задыхаясь, если цвета получились особенно хорошими, и ругаясь, если нет…»

Затем детали помещают обратно в горячий горшок чтобы высушить, и после этого их быстро лакируют и смазавыют, чтобы противостоять коррозии. Затем они поступают к финишеру для правки в случае деформации, повторной сборки и окончательной регулировки.

Хотя Робин изменил, даже модернизировал, многие из методов, которые он изучил у Стокса, он вспоминает своего наставника с большой любовью. «Тед был очень добрым человеком», — говорит Робин. «Его цветная калка была искусством и настоящим ремеслом, и он передал все это мне в то время, когда многие люди в нашем деле ценились за свои знания, но не хотели делиться своими навыками».

«Как и большинство из них, Тед не заработал много денег. Всё, что он заработал, он выпил. Похоже, это была его жизнь в последние годы: его жена умерла, но у него все еще была собака, которую он любил. Он не стремился ни к чему, кроме чтобы прийти на нашу фабрику и пообщаться с мастерами, сделать свою работу, а затем пойти выпить пару кружек с друзьями после работы. Однажды он шел по ступенькам местного паба и просто упал замертво, а его маленькая собачка была рядом с ним».

«И это, — сказал Браун, умолкая, — был конец Теда Стокса…» Жизнь — мимолетная вещь, и кто-то живёт, как Тед Стокс, кажется, мрачно, какие-то наносекунды по сравнению с бесконечностью времени. Тем не менее, великое оружейное мастерство вечно. В тысячах ружей, которые он закалил, и в методах, которые он передал, наследие Теда Стокса будет жить дальше.