До открытия фабрики Dresse в Льеже уже работали 5 крупных оружейных производств: Fonderie royale de canons (королевский ствольный литейный завод, изготавливал пушки), Manufacture d’Armes de l’Etat (Государственная оружейная мануфактура), ствольная мануфактура в Валь-Бенуа (Val-Benoit), мушкетная фабрика Фалисса и Трапма (Falisse & Trapman), револьверная фабрика Франкотта (Francotte). Ствольное производство в Валь-Бенуа было основано компанией Кокериля (Cockerill) в 1832 году, но вскоре закрыто, как писали современники, из-за нестабильного качества металла, выплавляемого с использованием кокса вместо древесного угля. Металл нового завода Кокериля в Серане с бессемеровскими ретортами позволил заново запустить производство в Валь-Бенуа. 150 рабочих изготавливали около 400 стволов в день. Сляб длиной 10-12 дюймов сворачивался без нахлёста в короткую трубку, которая разогревалась до сварочного состояния и прокатывалась между профилированными роликами до получения нужных геометрических размеров.

 

Стволы дробовиков изготавливались из дамаска в небольших кузницах. Технология его производства не являлась секретом, и в Валлонии была доведена до совершенства. Пара дамасковых стволов стандартного качества стоила от 20 до 25 франков, самые лучшие стоили от 35 до 40 франков. Не думаю, что лучшие льежские стволы были хуже стволов Леопольда Бернара из Парижа, в то время самого известного ствольщика Европы. Между тем, пара стволов 16 калибра, изготовленная его мануфактурой, стоила от 110 до 120 франков, 125 франков стоила пара 12 калибра. К слову, при жизни Бернара ему, единственному, было разрешено испытывать и клеймить стволы собственного производства своим же клеймом. Он и три других французских производителя давали около 2 тыс. стволов в год, значительная часть которых покупалась льежскими «фабрикантами» оружия. Мушкетная фабрика Фалисса и Трапма имела самое совершенное оборудование для изготовления нарезных стволов. Сам Фалисс был также владельцем мануфактуры (потом она перешла в другие руки) в Бефае (Beaufays), единственной в регионе, выпускавшей капсюли и брандтрубки. Для неё он разработал несколько станков и приспособлений, а также занимался организацией аналогичных производств по заказу правительств других европейских стран.

Франкотт выпускал револьверы ценой от 40 до 100 франков, за каждый из которых отчислял по 5 франков наследникам Казимира Лефоше. Вероятно, они были крайне небедными людьми, поскольку в 1864 году в Льеже было изготовлено около 60 тыс. револьверов системы Лефоше. В то время в Бельгии уже выпускались охотничьи патроны с картонными и латунными гильзами, но их капсюли, по отзывам современников, были грубее по сравнению, например, с капсюлями патронов английской компании Eley. Порох с 1778 года производил завод в Веттерене (Wetteren). Он принадлежал Копалу (Coopal) и имел «европейскую репутацию». Сто человек работающих и паровая машина мощностью 100 л.с. давали приличную производительность. С 1855 по 1857 год только британскому правительству Копал продал 2,4 млн. фунтов пороха. За всё время своего существования завод ни разу не взрывался, что было большой редкостью. К слову, в 1842 году там же в Веттерене Кастильон (Castillon) изобрёл процесс карбонизации древесины перегретым паром, положивший начало промышленному производству древесного угля — основы чёрного пороха.

 

На всех рынках бельгийские оружейники теснили производителей из других стран. Ладно, гравировка французских ружей большей частью выполнялась в Льеже, дело дошло до того, что более половины оружия, выпускавшегося под французскими марками, на поверку оказывалось бельгийским. Искуса выдавать льежские ружья за свои не избежали даже некоторые британские оружейники. Дешевизна материалов и рабочей силы, сложившаяся столетиями рациональная организация оружейного дела, минимизирующая издержки, восприимчивость к инновациям и законы, защищавшие бельгийских производителей, обеспечивали непревзойдённое соотношение цены и качества. Льежских мастеров обвиняли в подражательстве. Однако необходимо отметить, что лучшие образцы льежского оружия не уступали французским или даже английским. При этом английский замок, изготовленный в Вулверхэмптоне (Wolverhampton), стоил 31 франк — ровно столько, сколько стоил весь бельгийский пистолет. Некоторые льежские «фабриканты» не брезговали изготавливать подделки известных фирм, которые продавались в колониях и в США. Часто на рынок попадали дешёвые низкокачественные изделия, портившие репутацию бельгийского оружия. С 1854 по 1863 год британское военное министерство закупило в Льеже 150 тысяч винтовок. В основном они не уступали Энфилду, но их цена была от 8 до 20 % меньше. Сент-Этьен поставил 20 тысяч. Двадцатью с лишним годами ранее Британия продала Франции 140 тысяч мушкетов, а в 1852 и в 1853 годах Бирмингем не смог справиться с поставкой своему правительству 28 тысяч винтовок Минье. В Льеже таких проблем не было. На Всемирной выставке в Лондоне в 1864 году по разделу «Оружие и боеприпасы» было зарегистрировано 19 представителей оружейной промышленности Валлонии. Из них семеро получили медали: Симони (Simonis) из Валь-Бенуа — за ламинированные (canon moire) стволы, Лезак, Дюмулин, Янсен и Малерб (Lezaack, Dumoulin, Jansen, Malherbe) — за оружие, Ладри (Ladry) — за станок (упор) для винтовки, Копал (Coopal) — за чистоту материалов, используемых для производства пороха.

 

Интересно, что десятью годами ранее (в 1854 году) в Париже вышла книга А. Манжо (Mangeot) «Трактат об охотничьем ружье как о точном оружии» (Traité du fusil de chasse et des armes de précision), в которой ни один из медалистов 1864 года не упоминался. Лучшими бельгийскими оружейниками Манжо назвал Леклера (Leclère), Жиля и Гаспара Хёзов (Gilles, Gaspard Heuze), Морэ (Moret), Мерло (Merlot), Гийома Берлье (Guillaume Berleur) и Жозефа Монтиньи (Joseph Montigny), как написал Манжо, умершего в России. Эти фамилии известны разве что историкам оружия. Леклер, братья Хёз и Морэ были «фабрикантами» стволов. G. Merlot в 1870 году получил патент на игольчатое ружьё (percussion-aiguille) с затвором, а в 1886 году — на замки с подъёмными боковыми основаниями. Берлье упоминается до 1840 года как хороший оружейник, начинавший свою карьеру у Бутэ в Версале, а затем ставший «фабрикантом» в Льеже.

Из всех перечисленных Жозеф Монтиньи наиболее «известен». Вокруг этой фамилии накручено столько всего, что впору приниматься за написание отдельной статьи. Ну, а пока кратко. Всё дело в том, что Монтиньи, имевших отношение к оружию, было несколько. Им посвятил своё исследование президент кружка истории и археологии местечка Фонтен-л’Эвек г-н Роланд Полиар. Пьер Камил Монтиньи (Pierre Camille Montigny) родился 2 января 1793 года в Фонтен-л’Эвек (Fontaine-l’Évêque, Валлония) и умер в своем родном городе 10 сентября 1861 года. Оружейником Пьер Камил стал под влиянием своего старшего брата Жозефа Николя Монтиньи (Joseph Nicolas Montigny), жившего в Икселе (Ixelles), пригороде Брюсселя. Сын Пьера Камила, Франсуа Камил Монтиньи (François Camille Montigny, 1824-1864), как и отец, был оружейником и изобретателем. Книга Манжо вышла в 1854 году. К этому моменту кто-то из Монтиньи «скончался в России». Если все даты верны, то им мог быть только Жозеф Николя, куда-то пропавший в 1835 году. До этого он получил 4 патента, последний — в 1833-м.

 

Но был ещё один Жозеф Монтиньи, автор 10 изобретений, патенты на которые были получены с 1845 по 1871 год, «фабрикант» и владелец большого оружейного магазина в Королевской галерее (Galerie de la Reine, 11) Брюсселя, сотрудничавший с Луи Кристофом (Louis Christophe) из Льежа. Весьма вероятно, что этот Жозеф был сыном Жозефа Николя. 17 мая 1859 года апелляционный суд Брюсселя рассмотрел жалобу Жозефа Монтиньи, оружейника из Брюсселя, на решение суда первой инстанции по иску Шарля Фусно, оружейника из Сен-Жилле. Фусно утверждал, что Монтиньи использовал его патент 1852 года, улучшавший патрон для игольчатой системы самого Монтиньи, запатентованный им в 1847 году. Решение суда непонятно, поскольку опубликована только его часть. Логично предположить, что суд обязал Монтиньи указывать Фусно в качестве соавтора системы. Как бы там ни было, надписи Montigny & Fusnot a Bruxelles можно увидеть на разном оружии системы Монтиньи. В решении суда упоминаются ранее полученные патенты «Монтиньи из  Фонтен-л’Эвек». Таким образом, все вышеупомянутые Монтиньи однозначно были представителями одной семьи.

В середине XIX века Валлония превратилась в крупнейший центр сталелитейной и угольной промышленности. В 1870 году в одном только Эрстале числилось 1534 оружейника, 143 торговца, 117 механиков, 80 литейщиков и 12 производителей винтов. (Продолжение).