Ошибаются те, кто считает, что в нашей стране охотничье оружие в годы Великой Отечественной войны не производилось. Другим заблуждением, пришедшим из советских изданий, является утверждение, будто руководители Наркомата вооружения предвидели грядущую Победу и поэтому начали подготовку к переводу некоторых предприятий, выпускавших стрелковое оружие, на мирные рельсы. В действительности таким даром предвидения никто не обладал. О какой конверсии военного производства могла идти речь, когда враг стоял под Ленинградом, была оккупирована Прибалтика, Белоруссия и Украина? Поэтому интерпретация факта получения ТОЗом задания по организации выпуска ружей «ИЖ-5» и спортивных винтовок «ТОЗ-8», как переход к выпуску мирной продукции, верна лишь отчасти. Настоящая причина заключалась в нехватке промыслового оружия. Продажа нашего меха в США в военное время приносила по некоторым оценкам до 40% валютной выручки, если считать вместе коммерческие продажи и товарообменные операции так называемого «обратного ленд-лиза». Множество профессиональных охотников ушло на фронт, их заменили старики, женщины и подростки. Заготовительные организации стали получать промышленные товары и продовольствие для «отоваривания» промысловиков. «Нормы отоваривания были распространены также на сдатчиков боровой и водоплавающей дичи, мяса диких животных, а также на колхозы, заключившие прямые договоры с заготовительными организациями на сдачу пушнины. Предписывалось снабжать охотников продовольственными товарами в пределах 70% цены сданной дичи и на каждые 50 руб. её стоимости (например, 4 глухаря, или 9 тетеревов, или 20 рябчиков) продавать один литр винно-водочных изделий. За вывоз заготовленной дичи возчикам выдавалось по 400 гр. муки и 250 гр. фуража за тонно-километр. Охотники, переселяемые в отдаленные охотничьи угодья и промысловые хозяйства, могли получить денежные ссуды в размере до 6 тыс. руб. на одну семью с погашением ее в течение 7 лет. Практиковались закрепление охотничьих участков за промысловиками, заключающими договоры на добычу и сдачу пушнины, завоз их в отдаленные охотничьи угодья, оплата строительства охотничьих избушек, продажа охотничьих ружей и боеприпасов со скидками (до 40% розничной цены), бесплатное обеспечение штатных охотников боеприпасами, капканами и снаряжением для промысла, охотничьими избушками, оплата промысловикам за обучения молодых охотников и тд.». Государство заботилось и об охотничьих собаках. «С 1943 г. обеспечению кормами подлежали собаки, принадлежавшие охотникам-промысловикам, заключившим договоры на сдачу пушнины заготовительным организациям не ниже сезонной нормы, а также собаки охотников-любителей, имеющих договоры на сдачу пушнины в размере не менее 75% нормы охотника-промысловика. Корма отпускались из расчета следующей суточной нормы: для собак норных пород — 140, лаек и гончих — 200, борзых — 300 граммов крупяных кормов ежемесячно в течение почти всего года. За месяц до начала охотничьего промысла корма для собак выдавались в повышенном размере: норным — 300, лайкам — 500, борзым — 700 граммов. Охотники, уходящие на промысел в глубинные охотничьи угодья, получали корма для собак авансом» (Н.В. Краев, «Государственная политика в сфере охоты и охотничьего хозяйства в советский период», журнал «Охота» №5/2009). На период промысла было запрещено привлекать охотников для выполнения других работ. Другими словами, государство всё делало, чтобы максимально стимулировать охотничий промысел. Между тем, с довоенного времени оставалась нерешённой главная проблема – оснащение охотников промысловым оружием. Это и есть та единственная причина, по которой в разгар войны была поставлена задача выпуска ружья «ИЖ-5» и мелкокалиберной винтовки «ТОЗ-8». «Мелкашка» из-за своих габаритов и веса была малопригодна для промысла, но другой просто не было, кроме того, её можно было использовать для начальной стрелковой подготовки. Стоит отметить, что задача возобновления выпуска охотничьего оружия без ущерба для производства боевого вполне могла ставиться в 1943 году. Для этого существовали определённые возможности. Обратимся к запискам Б.Л. Ванникова — предшественника Д.Ф. Устинова на посту наркома вооружения: «О том, что промышленность вооружения была наиболее подготовлена к мобилизационному развертыванию, свидетельствует и то, что уровень производства на орудийных и оружейно-пулеметных заводах оказался уже в 1942 году настолько высоким, что, в отличие от других отраслей оборонной промышленности, не потребовалось значительно увеличивать это производство в дальнейшем». К 1944 году производство, например, винтовки Мосина было уже избыточным, что привело к прекращению её выпуска на ТОЗе. По этой же причине прекратился выпуск пулемётов Максима на заводе № 524 (Ижевский мотозавод), и возникла проблема загрузки высвободившихся производственных мощностей. Перепрофилировать их на производство другого стрелкового оружия не было необходимости, поскольку промышленность его выпускала в достаточных количествах.

 

1941 -1942 годы

 

В сентябре 1941 года ТОЗ был эвакуирован в Медногорск. На окраинах ещё шли бои, немцы бомбили город, а председатель Тульского городского комитета обороны В.Г. Жаворонков собрал оставшихся в живых оружейников с единственным вопросом: как восстанавливать завод.

 

Пригодилось старое, списанное в 1939 году оборудование с трансмиссионными приводами. Инструмент рабочие несли из дома. К середине декабря 1941 года был организован цех по ремонту оружия и ещё 6 вспомогательных цехов.

 

16 декабря 1941 года героическое сопротивление Тулы закончилось снятием осады города. На завод потянулись все, кто мог работать, в том числе женщины и дети. Завод начал жить раньше, чем Госкомитет обороны принял решение о его восстановлении. По плану в феврале 1942 года необходимо было выпустить 1080 трёхлинейных и снайперских винтовок, в марте – 3430, а в октябре уже 30 тысяч! В 1942 году и речи не могло идти о производстве охотничьего оружия.

 

1943 год

 

В соответствии с решением СНК СССР от 16 октября 1943 года и приказом по наркомату вооружения от 3 ноября 1943 года, заводу № 536 (ТОЗу) было предложено в декабре 1943 года приступить к выпуску ружья ИЖ-5. Из докладной записки Тульского обкома ВКП(б) секретарю ЦК Г.М. Маленкову от 23 ноября 1943 года следует, что заниматься охотничьим оружием завод начал в мае 1943 года. За 6 месяцев из деталей, оставшихся в качестве незавершённого производства в артели им. Володарского, было собрано 261 ружьё модели «Б».

 

Постановка в производство модели ИЖ-5 сдерживалась отсутствием чертежей и технической документации. С этой проблемой справились в конце 1943 года. Документация была восстановлена инженерами ТОЗа С.А. Молотковым и К.И. Шехватовым. Гороздо сложнее обстояло дело с самим производством. Отсутствовало необходимое оборудование, металл, режущий и измерительный инструмент, штампы и приспособления. Нужны были трансмиссионные валы, муфты, подшипники и электротехнические материалы. При условии решения всех этих вопросов, завод был готов уже в январе 1944 года изготовить до 1000 одностволок. 1 декабря 1943 года вышел приказ по заводу об организации цеха охотничьих ружей. Начальником нового цеха № 22 был назначен В.И. Почуев, а его помощником по производству – Д.И. Кузьмищев.

 

1944 год.

 

В Туле, помимо ТОЗа, к стрелковому оружию имело отношение ЦКБ-14, созданное 1 октября 1927 года и ранее называвшееся проектно-конструкторским бюро (ПКБ) ручного оружия при Тульском оружейном заводе. С этой организацией связано имя Сурена Бакратовича Вартазаряна. С 1936 года он работал заместителем начальника ЦКБ-14 по производству, потом директором завода «Красный Октябрь», заведующим отделом оборонной и химической промышленности Тульского обкома, с конца 1942 года — заместителем главного инженера и начальником производства ТОЗа. 22.09.1944 года С.Б. Вартазарян был назначен начальником ЦКБ-14.

 

 

В начале 1944 года группа работников завода под его руководством изготовила 2 ружья в подарок Сталину, одно из которых 23.02.1944 года в День Красной армии было вручено вождю. Другое долгое время находилось на заводе, потом в семье самого Вартазаряна. После его смерти ружьё экспонировалось в Тульском государственном музее оружия, откуда его впоследствии забрали наследники. По воспоминаниям Д.М. Кочетова, группа Вартазаряна выглядела следующим образом: «руководил изготовлением старший мастер П.К. Бородинский, стволы делали ствольщики А.Н. Кураков и П.С. Чижов, детали изготовлял Л.В. Шадилов, сборку и отладку делали слесари-сборщики и отладчики Л.М. Шаталин и М.И. Глаголев, осадку ложи делал М.И. Метлов, порезку и отделку ложи делали В.Д. Соколов и П.А. Чуков.

 

Гравёрные работы делала группа гравёров: И.С. Федосеев с сыном Е.И. Федосеевым, И.И. Никольский, М.И. Почукаев и М.В. Шишова. Эскизы декора были выполнены художниками: М.И. Глаголевым, Н.Н. Макеевым и И.А. Архиповым». Организационно специальная группа Вартазаряна была оформлена приказом директора ТОЗа Д.В. Романова от 29.01.1944 года. Почему именно эта дата, и почему такая спешка? На этот счёт у меня есть своя версия. Задание по постановке в производство оружия для промысловиков выполнялось плохо. В этом не было вины молодого директора, приступившего к своим обязанностям в сентябре 1943 года. В официальной историографии не отражено то, о чём знали все старые работники: Д.В. Романова вернули на завод из заключения, что, впрочем, было в порядке вещей в то сложное время.

 

О серьёзности вопроса с промысловым оружием говорит факт его обсуждения на заседании бюро Тульского обкома ВКП(б) в январе 1944 года. В этой ситуации подарок вождю мог предупредить чреватую последствиями реакцию руководства на затяжку с выполнением задания, а заодно продемонстрировать возможности завода. Косвенным подтверждением этой версии можно считать то, что следующим ружьём, изготовленным всё той же спецгруппой в 1944 году, стало ружьё для А.И. Микояна.

 

В сферу ответственности Анастаса Ивановича, как наркома внешней торговли и председателя комитета продовольственно-вещевого снабжения Красной армии, входили вопросы промысла и, соответственно, снабжения промысловиков, в том числе оружием. Судя по всему, для изготовления «сталинских» ружей на ТОЗе использовали детали, оставшиеся от довоенных производств. Дубликат «сталинского» ружья и ружьё Микояна — это двустволки модели «А». Имеется письменное свидетельство владельца тульского ружья 20-го калибра с «выпадающими» замками (дроплоками), что именно его ружьё было подарено Сталину. Почему в таком случае это ружьё, якобы имея такой же декор, как и дубликат, тем не менее, другой системы? Самый простой ответ на этот вопрос: деталей для второй «тулки» с дроплоками не нашли. Хотя всё может быть и не так, ведь, кроме статьи в малоизвестном журнале millionaire.ru, других свидетельств, что оригинал и дубликат разных систем, не имеется. В неопубликованных записках Д.М. Кочетова ружьё для Сталина названо: «охотничье ружьё центрального боя бескурковое 20 калибра с высокой художественной отделкой». Декор ружей Сталина и Микояна очень похож, что и неудивительно, поскольку эскизы и гравировка были выполнены одними и теми же мастерами. Ружьё Микояна 16 калибра имеет номер 3-44. Стоит предположить, что «сталинские» ружья имели номера 1-44 и 2-44.

 

 

Итогом 1944 года в Туле в плане промыслового оружия стало начало производства винтовки ТОЗ-8 и одноствольного ружья ИЖ-5 20-го и 16-го калибров.

 

В марте 1944 года на заводе № 74 (ИЖМАШ) были восстановлены чертежи ружья ИжБ-36, а уже в мае была изготовлена первая партия количеством 125 штук. В отличие от довоенного ружья, выпускавшегося заводом № 180 (название ИОЗа с 1937 по март 1939 года; в марте 1939 года завод № 180 был разделён на Государственный союзный завод № 74 и завод № 71, ныне ПАО «Ижсталь»), на замках ИжБ-36 выпуска 1944 года отсутствовали интерцепторы, и, соответственно, количество «пинов» на боковых основаниях было 7 вместо 8 (отсутствовал выход винта пружины интерцептора). В июле была готова вторая партия в 500 штук.

 

Одно из первых ружей, отделанное эвакуированным из Тулы гравёром К. Меркульевым, было подарено главному маршалу артиллерии Н.Н. Воронову. Маршал поблагодарил за подарок, но ружьё раскритиковал. По инициативе Н.Н. Воронова была собрана комиссия, результатом работы которой стал приказ от 24 июля 1944 года, предписывающий главному конструктору В.И. Лаврёнову срочно модернизировать охотничье ружьё ИжБ-З6: «в направлении облегчения веса, конструктивного улучшения механизмов и достижения изящного внешнего вида ружья. Присвоить ему индекс ИЖБ-44. Опытный образец, собранный цехом № 32, отстрелять на живучесть к 15 августа. Разработать образцы гравировки и маркировки ружья к 20 июля». Для нового ружья в августе на бывшем Арсенале ИОЗа была изготовлена первая партия ложей в 50 штук. В лаборатории ИЖМАШа был заново воссоздан процесс «мраморной» калки, а также была разработана технология лакового покрытия и фотоцинкографической гравировки.

 

Во второй половине 1944 года в связи с прекращением производства пулемётов Максима на заводе № 524 (бывший Мотозавод) наркомом вооружения СССР Д.Ф. Устиновым было принято решение использовать освободившиеся производственные мощности для выпуска охотничьего оружия. Осенью 1944 года завод №524 начал выпускать ружьё ИжБ-36 с замками без интерцепторов.

 

В августе на ИЖМАШе была сформирована группа по изготовлению штучных охотничьих ружей во главе со старым оружейником В.А. Щербаковым, в которую вошли лучшие сборщики и гравёры. Эта группа собрала первые ИжБ-44.

 

1945 год.

 

В 1945 году на ТОЗе началась штучная сборка модели «А» 16 калибра и мелкосерийное производство модели «Б» 16 и 20 калибров, а также модели ТОЗ-32 (Т-1) 32 калибра, построенной с использованием деталей винтовки Мосина.

 

Конструктивные особенности и отделка трофейных ружей, которые стали появляться по мере продвижения Красной Армии на Запад, несомненно, оказали влияние на наших оружейников. Примером служат 2 ружья, изготовленные ижевскими мастерами в 1945 году. Одно из них находится в музее ИЖМАШа, другое принадлежит частному лицу. Это ружьё 16 калибра № А-00-04, отстрелянное 19 января 1945 года, имеет вес 3115 гр. Ствольный блок длиной 703 мм весит 1537 гр. У представленного ружья полуоси, на которых сидят курки и шептала, имеют резьбовое соединение с коробкой. Между тем, классический бокслок Энсона-Дили имеет 2 сквозные оси, концы которых удерживаются в отверстиях коробки за счёт прессовой посадки. Кроме того, в механизме ружья присутствует нижнее шептало и верхний интерцептор, что характерно в большей степени для бельгийских ружей, чем для немецких, а также цевьё Дили-Эдж. Форма врезки спорна и вызвана, вероятно, наличием интерцепторов и желанием максимально облегчить коробку. Весьма интересна гравировка. Скролл в сочетании с цветочными мотивами и чеканкой на головке коробки выполнен, возможно, кем-то из эвакуированных тульских мастеров.

 

 

Неизвестно, кто автор этих ружей. Допускаю, что они могли быть изготовлены группой В.А. Щербакова. Другое, не менее интересное ружьё 1945 года собрано на ТОЗе. Ружьё модели «А» 16 калибра имеет вес 3.1 кг. Ствольный блок с чоками в обоих стволах длиной 700 мм (стволы ружья Микояна имеют длину 712 мм) весит 1550 гр. На подушках блока и коробки имеется номер № 392-45 и клеймо «ЛШ» (личное клеймо Леонида Михайловича Шаталина, 1906 года рождения, основного сборщика модели «А» начиная со «сталинского ружья»). На казённой части сверху стволов золотом исполнены ТОЗовские «треугольники». В ложу встроен механизм автоматического погона (Automatischer Gewehrriemen), придуманный французами и предлагавшийся немецкими производителями как опция. Декор ружья явно скопирован с немецкого образца.

 

В коллекции Тульского государственного музея оружия имеется ружьё модели «А» 16 калибра № 395-45 (на 2 номера больше, чем описанное выше). На стволах ружья всечкой золотой проволокой выполнена надпись: «Депутату Верховного Совета СССР — председателю ВЦСПС- тов. Кузнецову Василию Васильевичу от Тульских оружейников».

 

Очевидно, что «группа Вартазаряна», но уже без самого Сурена Бакратовича продолжала работать. В мемуарах заместителя наркома вооружения В.Н. Новикова имеется эпизод его разговора с Главным маршалом артиллерии Н. Н. Вороновым в 1944 году: «Теперь война идет к закату, и вам стоит уже готовиться к производству охотничьих ружей, особенно в Туле, где великие мастера этого дела. Я согласился, добавив, что и сам часто думаю об этом». То, что было мечтой в 1944 году, в 1945 году стало свершившимся фактом.

 

 

Стоит упомянуть о некоторых «нюансах». Никаких клейм, кроме тозовского «треугольника» и серийного номера, на моделях «А» и «Б», выпущенных по 1946 год включительно, не ставилось. Эти ружья имели сквозную нумерацию. По моей оценке за два года было изготовлено около 1000 штук обеих моделей. В апреле 1945 года группой В.А. Щербакова на ИЖМАШе было изготовлено ружьё ИжБ-44 «Победа» (его снимок находится в начале статьи).

 

Гравировку выполнил Леонард Михайлович Васев, которому в то время было неполных 17 (!) лет. Ружьё «Победа» сыграло решающую роль в судьбе этого уникального мастера–самородка. Телеграммой заместителя министра вооружений В.Н. Новикова (бывшего директора завода № 74) он был вызван в Москву. В 1946 году вместе с группой специалистов Леонард Васев был командирован в Германию, где проходил обучение в компании «Братья Меркель» у гравёра Пауля Грейфцу.

 

Весной 1945 года в Наркомат вооружения на совещание была приглашена группа специалистов по охотничьему оружию во главе с директором ТОЗа Д.В. Романовым. Заместитель наркома И.А. Барсуков показал участникам совещания ружьё — подарок генерала Шарля де Голля. По воспоминаниям Д.М. Кочетова, качество его изготовления и отделки было очень высоким. Ружьё находилось в разобранном состоянии. Мастер ТОЗа П.К. Бородинский взял его в руки, собрал и стал не спеша рассматривать, вызвав одобрительное замечание И.А. Барсукова, что, мол, оружейника видно сразу, а они это ружьё «вертели-вертели, но собрать не смогли и решили, что оно испорчено». Участники совещания констатировали, что мастеров, способных сделать ружьё аналогичное французскому, в стране почти не осталось. Итогом стало поручение Романову и Кочетову разработать проект организации школы оружейного мастерства при ТОЗе.

 

Поручение было выполнено; проект был утверждён приказом по Наркомату вооружения № 216 от 18 мая 1945 года. 23 июля 1945 года вышел приказ № 138 по заводу. Эта дата считается днём рождения ШОМ — школы оружейного мастерства.  Школа располагалась в корпусе № 58, на её организацию было выделено 1,5 млн. рублей. Начальником ШОМ был назначен Дмитрий Михайлович Кочетов (1897-1978 гг.), конструктор спортивного и охотничьего оружия, автор винтовки ТОЗ-8. В новой должности ему пришлось заниматься всеми вопросами: от отделки помещения школы и её оснащения оборудованием до учебных планов и подбора сотрудников. Вот их фамилии: П.К. Бородинский — заместитель начальника, М.И. Глаголев – художник и сборщик, А.Н. Кураков — ствольщик, М.И. Метлов — ложейник, В.Б. Соколов — ложейник, И.И. Коренюгин – осадчик, Н.С. Колосветов — слесарь, Л.М. Шаталин — сборщик. Позднее к нему присоединился К.М. Наумов. Гравёров учили старые мастера: И.С. Федосеев, И.И. Никольский, М.И. Почукаев, М.В. Шишова. За исключением И.И. Коренюгина и Н.С. Колосветова, все остальные входили в группу С.Б. Вартазаряна. Школе помогал Александр Дмитриевич Иванов, знаменитый «Борода» — старейший тульский оружейник.

 

В первом наборе было 100 учеников. Они обучались по 19 дисциплинам, из которых 5 были производственными. Ученики носили форму и фуражку с кокардой «ШОМ», получали стипендию и продуктовые карточки. Занятия начинались утром в двух классах как в обычной школе. После обеда наступало время для работы в цехе. В качестве первого задания ученикам необходимо было изготовить инструменты для будущей работы. Программа профессионального обучения в ШОМ основывалась на опыте ремесленной школы, существовавшей при заводе с 1900 года. Кроме обучения и оттачивания навыков мастерства на сборке моделей «А» и «Б», ученики имели возможность знакомиться с лучшими образцами охотничьего оружия. Забегая вперёд, скажу, что 24 января 1948 г. состоялся первый выпуск 38 учеников. Из них 12 окончили школу на «отлично». За свои достижения и прилежание в учёбе они получили премии Министра вооружения Д.Ф. Устинова (приказ № 29 от 26 января 1948 года и приказ директора завода № 24 от 7 февраля 1948 года). В свою очередь выпускники преподнесли министру собранное ими ружьё модели «А» с надписью: «Инициатору возрождения славы искусства Тульских Оружейников Министру Вооружений С.С.С.Р. — Дмитрию Федоровичу Устинову ученики школы оружейного мастерства 1948 год».

 

1944 год стал годом возрождения производства охотничьего оружия в нашей стране. Надо отдать должное руководителям отрасли, их прозорливости, их по-настоящему государственному подходу. Казалось бы, о каких ШОМах и о каком высокохудожественном оружии могла идти речь, когда граждане голодали, а часть страны лежала в руинах? Но эти люди, настоящие патриоты, думали о будущем. Они верили, что великая страна возродится, и что труд и опыт поколений российских оружейников будет востребован.